Два Ивана – ветерана

Ничего особенного, может быть, и не произошло, если бы не пришлось мне идти через кладбище на окраине старого Таганрога.

Смотрю, уже на выходе из кладбища стоит добротная, кованая из железа ограда и два памятника из черного полированного гранита. Подхожу ближе и читаю некрологи.

На одном, что поменьше, написано бронзой:

           «Добрикова Варвара Матвеевна 20.06.1927 г. - 10.07.1997 г.

            Дорогой нашей жене от любящих и скорбящих мужей»

На втором, с широким обелиском и постаментом, было начертано серебром:     

                «Каменный Иван Петрович 20.08.1917 г. - (нет даты смерти) и

                  Соловьев Иван Семенович 10.10.1917 г. - (нет даты смерти).

                  Рабам Божьим от нас самих при жизни».

Я задумался над судьбой этих стариков, которые и по сей день живы, поставили себе памятник, не надеясь на потомков или своих родственников. А надпись на женском надгробье вообще сбила меня с толку: как могли «два мужа» любить одну жену, скорбя без лукавства? Я решил разыскать этих двух Иванов. Старый кладбищенский сторож дал мне адрес. И вот я оказался на улице Приморской. Внутри большого, огороженного кирпичным забором двора стоял особняк с мансардной крышей. Нажав дважды на кнопку звонка, я услышал лай дворового пса и шаги хозяина за калиткой, который шел медленно, успокаивая собаку.

- Кто там и чего надо? - хриплым голосом спросил старик.

- Извините за беспокойство... - нерешительно произнес я. - Меня к вам направила местная газета, собирающая материалы о жизни и деятельности таганрогских ветеранов. Может, откроете двери, поговорим?..

- Говори, зачем пришел, только честно?!

- Папаша, признаюсь честно! Был на местном кладбище, узнал о двух Иванах у сторожа... Заинтересовался их жизнью. И страсть как захотелось о них написать! Людям, особенно молодым, будет интересно прочитать о вас...

-Ладно, ты здесь постой, а я пойду посоветуюсь с братом...

Минут через пять калитка отворилась, и у входа стояли два Ивана, примерно одинакового роста, облысевшие, с седой бородой, оба в очках.

В беседе со стариками выяснилось, что Иван Петрович родился в Таганроге, а Иван Семенович – в Ростове-на-Дону. где они проживали, учились, работали до июля-августа 1941 года. Ивана Каменного призвали па фронт связистом и он оказался под Харьковом, а Ивана Соловьёва - в пехоту и находился он в Макеевке (Украина). В июле 1942 годе советские войска под натиском противника оставили Ростов и начали отступление в сторону Краснодара. В это же время  Верховное командование советских войск по приказу №227 («ни шагу назад») учредило «заградотряды», назначив командиров из войск НКВД. Сержанту связи Ивану Каменному «‹повезло», он стал одним из первых, которому было разрешено стрелять в отступающих «паникеров и трусов, предавших своих товарищей». Одним из таких, под Кущевской, оказался пехотинец Иван Соловьёв.

При отступлении завод, в котором служил Соловьёв, был уничтожен противником. Только чудом уцелел Соловьёв, получив ранение в левую руку. Истекая кровью, он решил скрыться в ближайшем колхозном сарае, чтобы как-то перевязать рану и перезарядить винтовку. Кто-то выстрелил в него из-за сарая и ранил в правую ногу. Пехотинец Соловьёв остался на поле боя, а вечером его подобрали немцы. Почти до 1944 года Иван Соловьёв находился в немецком плену, работал па военном заводе и Ганновере. Только в апреле 1945 года лагерь был освобожден британскими войсками, и узника Соловьёва, как и многих русских военнопленных, англичане передали советским войскам. Начались допросы и выяснение обстоятельств попадания н немецкий плен. Гражданина Соловьёва И.С. отправили по этапу в «Воркутлаг» на 25 лет.

 А старшина Иван Петрович Каменный дошел с боями до Вены и по спецнабору в ноябре 1945 года был переведен в надзорслужбу системы исправительно-трудовых лагерей МВД СССР. Вначале он служил в лагере немецких военнопленных в Елабуге, а потом в1952 году его перевели в «Воркутлаг» на станцию Варгашор. Контингент заключенных состоял, в основном, из «указников» и политзаключенных, осуждённых по ст. 58. Старшина Каменный был назначен начальником штрафизолятора (ШИЗО).

 Волей судьбы (или чисто случайно) в этом лагере оказался заключенный Соловьёв И.С., который провинился за допущенную «грубость» к оперуполномоченному по режиму. За этот проступок гражданина Соловьёва посадили в ШИЗО на десять суток.

Прошло трое суток, и заключенный Соловьёв стуком в камерную дверь позвал начальника штрафизолятора: - Гражданин начальник, у меня распухла правая нога в месте ранения… Вызовите фельдшера, может что-нибудь сделает, боль нестерпимая!

- А где ты воевал, что тебя ранило? - улыбаясь, спросил старшина.

- Под Кущевской в июле 1942 года, когда отступали на Краснодар...

- А не врёшь? Я тоже в этом месте был.. Тогда раненых было много...

- Мало того, что немец перебил мне левую руку, так какой-то... из наших выстрелил в правую ногу!  Из-за него я попал в плен к немцам, а теперь ни за что страдаю здесь.

- Ладно, подожди... Я вызову санитара…

Каменный вошел в свой кабинет, сел на стул и задумался. Он вспомнил тот день, когда «подстреливал» бегунов с поля боя, и ему показалось, что он помнит искажённое лицо того солдата, которого ранил у сарая.

 «Неужели это я его тогда? Не может быть, не может..» - сокрушённо думал Каменный, мечась по кабинету.

 Немного успокоившись, он вызвал из санчасти лагеря санитара и повёл его к Соловьёву.

Слушая исповедь бывшего надзирателя, я спросил:

«Но вы могли же договориться с лагерным начальством об отправке заключенного Соловьёва в другой лагпункт?»

- Вначале я думал об этом, а потом совесть меня замучила, я не находил себе места, хотел покончить с собой, прямо в штрафизоляторе... Но в этот момент кто-то кинул камушек в окно моего кабинета через запретную зону ШИЗО. Это был заключенный Иван Соловьёв. Выскочив наружу, я затащил Ивана к себе. Весь спирт, что у меня был, мы тогда выпили и поклялись никогда больше не расставаться.

Иван Семенович подробно рассказал о том, как они вернулись из Воркуты в Таганрог и в 1966 году купили эту полуразваленную усадьбу. А что касается  женитьбы и создания семьи, у двух Иванов не получилось. К моменту возвращения в Таганрог им уже было по пятьдесят лет...

Многие местные вдовы или молодые женщины приходили к ним в гости, восхищались хозяйственным порядком и роскошью двух Иванов. Но потенциальные женихи слишком дорожили своей свободой и уважением друг к другу. Единственная, кого они вначале зауважали, а потом и полюбили, была одинокая соседка Варвара Матвеевна, которая в шестнадцать лет, будучи в оккупации и без родителей, подверглась изнасилованию немцами. Все в округе знали об этом и, вместо сочувствия, возненавидели её. Так она и прожила одна до 1968 года. И случилось так, что два Ивана пригласили ее к себе «кухарить» и платили ей жалованье побольше, чем она могла бы получать на предприятии. О том, как складывались интимные отношения с Варварой Матвеевной, старики рассказывать не стали, для них она осталась любимой и непорочной.

На мой нескромный вопрос: «Если, не дай Бог, что-то с вами случится, кто допишет на памятнике даты?», Иван Петрович посмотрел на Ивана Семеновича, улыбнулся и сказал: «Насчет этого мы написали завещание через нотариуса: усадьбу с домом передать безвозмездно детскому дому, а денежные сбережения - соседям после наших похорон...».

Вот на такой грустной ноте я распрощался со стариками Иванами и уехал к себе в г. Ростов на Дону.

Шагин Чагаев.

Маиериал для публикации и фото автора передал Б.Гинзбург, г. Мюнхен.

• След. Публикация
• Пред. Публикация